Был ли в самом начале у мира исток?
Вот загадка, которую задал нам Бог.
Мудрецы толковали о ней, как хотели,
Ни один разгадать ее толком не смог.
Омар Хайям.
Во времена моего детства и юношества, которые пришлись на период расцвета советского социалистического строя, у людей было много проблем. Не так много, как сейчас, но все же. Однако, для большей части молодежи дорога в жизнь проходила по хорошо известным маршрутам: школа –институт – армия – завод – семья – дети. Или: школа – техникум – армия — завод – семья – дети. Случалось и так: школа – завод – тюрьма – завод — семья – дети – развод. У кого как получалось. Это у ребят. У девчат было почти то же самое, только без армии, а дети зачастую становились в этой цепочке 2-м звеном, что являлось темой для обсуждения, особенно в маленьких городках. Увлечений было по пальцам пересчитать – футбол – хоккей – пинг-понг – шахматы — домино. Еще городки. Кто не знает, что это за игра, тому и не надо, кто помнит – молодец. И вот вашему автору пришла мысль пойти по первому из указанных маршрутов. И в 1984 году он прибыл в столицу СССР на Сиреневый бульвар, д.2 и сдал документы в приемную комиссию. Институт Физкультуры (тогда ГЦОЛИФК) поразил своими размерами. Он был раз в 250 больше Дома культуры в городе Токмаке Запорожской области, откуда я прибыл. Особенно удивили светлые и просторные спортивные залы, которые чередой, один за другим, располагались в длиннющем коридоре, ведущем к общежитию. Этот коридор старожилы называли колбасой.
Первым (или вторым, после физподготовки, не припомню) сдавался экзамен по шахматам. Его принимали завкафедрой Борис Анатольевич Злотник, преподаватель Андрей Иванович Авраменков и Виктор Борисович Малкин, доктор медицинских наук и большой ценитель прекрасного. В свои преклонные годы Виктор Борисович активно наставлял молодежь и учил их жизненным премудростям. Вспоминается одно его великолепных изречений: «— Из всех видов секса я предпочитаю групповой! – там легче сачкануть!» Или вот, на медицинскую тему: « — В теле человека много отверстий и у каждого ждет своего часа узкопрофильный медицинский специалист!»
Злотник задавал вопросы на шахматные и спортивно – психологические темы, чтобы понять, насколько широк кругозор абитуриента. Экзамен нравился — все конкретно и по делу. Ответив безошибочно и решив все комбинации с этюдами, готовился получить свою «пятерку». Но тут вмешался Андрей Авраменков. Задал вопрос: «Чем отличается эндшпиль от миттельшпиля?» Казалось бы – пустяковый вопросишко. Я стал перечислять отличия. И после каждого — осуждающее «-и это все, что Вы можете сказать?» Запутал меня, неискушенного. Поставил четверку. Много лет прошло, и я теперь нашел правильный ответ на каверзный вопрос. Раскрою тайну. Ничем не отличается. Абсолютно. Те же Ладьи, Кони и пешки, те же правила, цвет фигур при переходе в эндшпиль не меняется. Потом еще на биологии не повезло и пришлось уехать домой, не солоно хлебавши. Но мне понравилось, и я твердо решил вернуться. И вот очередная попытка – 1987 год. Позади армия. Впереди – неизвестность. Чтоб быть принятым на подготовительное отделение, должен принести с кафедры шахмат бумагу, что меня готовы взять. Формальность? Нет! Борис Анатольевич, который к тому времени четвертый год руководил кафедрой, пригласил на собеседование. Очень логично. Нужно понимать – за кого придется потом отдуваться. Поговорили о жизни и шахматах. Тут Злотник задает неожиданный вопрос – назвать годы жизни Пушкина, Александра Сергеевича. Поэта нашего великого. И после того, как мне удается вспомнить, Борис Анатольевич приятно удивляется и начинает относиться ко мне положительно, это сразу почувствовалось. Уже потом, на лекциях он объяснял нам, молодым, что для того, чтобы в жизни пробиться, нужно иметь, образно говоря, две головы. Одну – профессиональную. Другую – общую, которая занимается решением житейских вопросов и образованием в целом. И ни одна из голов не должна отставать от другой. Сейчас все чаще эта мысль вспоминается потому, что наступило время «кризиса общей головы». На планете в целом.
Кем был Борис Злотник как заведующий кафедрой шахмат? Известным московским мастером. Даже в нашей спортивной школе, далекой от центровых шахматных событий, хорошо знали партию Купрейчик – Злотник, в которой отстаивающий Французскую защиту мастер стратегически переиграл старшего по званию, активизировав максимально плохого изначально Слона. В 1983 году Злотник возглавил кафедру, сменив Николая Крогиуса. И почти восемь лет руководил большим коллективом – студентов, преподавателей, слушателей. Мало кто помнит, что изначально кафедра располагалась в здании, где находится ледовый каток. И лишь после 1984 года она перебралась на 3й этаж медико-биологического корпуса, где и просуществовала долго и счастливо. Институтская бухгалтерия не могла выделить деньги на мебель для кабинетов и аудиторий, и Злотник привез свою. Просто договорился, чтоб помогли погрузить – привезти – разгрузить. Все силы заведующий отдавал кафедре. Большое внимание уделял научной работе и всячески поддерживал стремление студентов к дальнейшей учебе, к совершенствованию. В первые месяцы «своего правления» Злотник издал Методическое пособие для учащихся на шахматном отделении. Оно стало необходимым ориентиром для преподавателей и студентов. Все время занимался наукой и писал книги, которые мы помним и по сей день. «Типовые позиции миттельшпиля» у нас на полочке лежала и не пылилась. Это он ввел правило, при котором слушатели из Высшей Школы Тренеров должны были заниматься со студентами дополнительно. Конечно, им нагрузка лишняя, но никто не протестовал. А мне, как студенту, было интересно. Очень важным, ключевым фактором в учебном процессе считал дисциплину. Активно участвовал в ее укреплении. Например, любил с утра пораньше прийти в общежитие, в комнатки, где жили шахматисты. Занятия начинались в 8.30. И в 8 утра, если рассуждать здраво, желающие получить порцию знаний студенты должны быть как минимум на ногах. Но все было «не так просто», как любил говаривать сам Борис Анатольевич. В общежитии студентам приходилось черпать похлебку жизни большой ложкой. И последние за день порции «усваивались» примерно к 6 утра. Лишь в это время можно гарантированно уснуть. И то не всегда. Исключение составляли «семейные этажи», у которых получалось жить в нормальном режиме. Поэтому заведующему кафедрой часто (да что там часто – всегда) удавалось застать врасплох сладко спящих студентов. Эти случаи, конечно, разбирались на собраниях. Самые совестливые из нас пытались пользоваться будильниками. Помню, однокурсник наш Саша Ослон должен был встречать маму на Киевском вокзале. И поставил свой будильник на три часа дня! Чтоб не проспать. Но все-равно проспал. Есть у «Армянского радио» шутка – « в центре Тбилиси светофор себя не оправдал». То же самое можно сказать и про будильники в нашем общежитии. Ночью общага бурлила, ее трясло. Этот маленький город был и рингом (им становилась общая кухня), и казино, игра шла постоянно, и кинотеатром, и рынком, и тренажерным залом, когда не работали лифты, и складом, и пунктом обмена валют. Вся эта движуха останавливалась на несколько часов в сутки – примерно с шести утра до часу дня. И то – не всегда. И понятно было желание преподавателей изменить жизнь в этом густонаселенном пункте. Тогда, в советские времена, нередки были субботники. Требовалось убирать территорию вокруг большого 16-этажного дома. Члены студсовета бдительно наблюдали – сколько человек и с какой кафедры присутствовали, как усердно трудились и т.п. Эта трудовая активность учитывалась впоследствии при распределении комнат на следующий учебный год. Сейчас, по прошествии лет, кажется, что ерундой занимались все. Будь у ребят гаджеты и интернет, сидели бы в своих блоках и в танчики резались. И никто никуда бы не вышел. Борис Анатольевич Злотник частенько появлялся в общаге, чтоб сплотить ребят в трудовом порыве. Помню, вместе с ним лед ломами долбили. Как говорится –« долби сюрраунд». К шахматистам было отношение прохладное. Бытовало мнение, что шахматы — не спорт, а шахматисты — не спортсмены. И отставать даже в уборке территории нам было нельзя. Первый курс начинался с полевых работ. Необходимо оказывать традиционную помощь труженикам земли в уборке урожая. На месяц или полтора студентов увозили в какие-то колхозы и совхозы. Борис Анатольевич навещал нас, выходил с ребятами в поле, пытаясь поддержать молодежь и как-то сплотить коллектив. Если не мог сам, поручал преподавателям. Первокурсники были более-менее под контролем. Начальником был требовательным. Не позволял пропускать занятий без уважительных причин. Если сравнить кафедру с маленьким государством, то можно сказать, что у «президента» были сторонники. Была и «умеренная оппозиция». «Оппозиционеры» вели себя независимо и старались подготовить трудный вопросик к лекции и вообще поставить заведующего в неловкое положение, поймать на нестыковке фактов, обыграть в анализе в каком-нибудь левом варианте. «Сторонники», конечно, не дрались с ними в рукопашной. Все носило беззлобный и мирный характер. Очень много внимания Злотник уделял общению с иностранными студентами и привлечению их к шахматной жизни. Это было общественно – полезным делом. Закладывался фундамент будущих международных отношений (и турниров). Это Борис Злотник вместе с Сергеем Кишневым организовали первый турнир на кафедре с нормой международного мастера, заманив нескольких «мешков» из Германии. На игру в турнирах времени не хватало, но блиц любил. Бывало, закрывались в кабинете с Женей Бареевым, он тогда на большом подъеме был, и играли часика два-три. Становился Злотник и чемпионом Москвы по блицу. Если согласиться с мнением, что шахматы – спорт, наука и искусство, то нужно заметить, что Борис Анатольевич огромную, бОльшую роль отводил научному подходу. Старался нас убедить в необходимости иметь фундаментальные знания во всем, чем занимаешься. Подходить серьезно и к бытовым вопросам, и к учебному процессу. Именно Борис Анатольевич стал приглашать для выступлений на кафедре Юрия Разуваева, Марка Дворецкого, Евгения Свешникова. На Разуваева попасть мне не довелось, а на лекции Марка Израилевича мы ходили как на праздник. Сам Борис Анатольевич занимательно проводил свои уроки. Мне нравились его рассуждения о шахматах и жизни. Как-то комментируя партию, сказал, что вот есть, к примеру, два примерно равноценных плана. И лучше проводить тот, с которым больше знаком. « Надо делать то, что умеешь». Любопытно, что этот совет к жизни применим еще больше. До сих пор помню объяснение, почему шахматисты тяжело переживают поражения. Любой проигрыш – маленькая смерть. Изучал Борис Анатольевич некоторые вопросы творчески. Например, играл с Евгением Свешниковым тематический блиц-матч. Французская защита. Белые делают два первых хода -1.е4 и 2.d4, только потом в бой вступают черные фигуры. Так изучался запас прочности французских построений. Всегда интересовался – в каких турнирах играют студенты. Помню, отправил два курса-1-й и 2-й — в Шахматный клуб «Крылья Советов» и договорился с директором Вячеславом Ивановичем Пимкиным, чтоб тот принял ребят поиграть. Мы долгое время повышали квалификацию там не только в личных, но и командных соревнованиях. А Вячеслав Пимкин стал «другом индейцев».
Когда начались первые выезды за границу, заведующий советовал, как выжить там и еще в шахматишки поиграть. Мне неизвестно до сих пор отношение Злотника к популярному спорту – футболу, хоккею. Пару раз он приходил в общежитие и организовывал студентов погонять мяч. Чтоб отвлечь от ненужного. Пару раз потому, что главным организатором спорта и футбола всегда был преподаватель Сергей Грабузов, который скромно и незаметно отдавал кафедре и студентам свои лучшие годы. Футбольной техникой, как и многие из нас, Злотник не блистал, но играл с удовольствием, главным для него было участие, а не победа. Зато в пинг-понг играл очень прилично. Тут он был истинным носителем традиций советской шахматной школы. Многие советские мастера и гроссмейстеры неплохо владеют маленькой ракеткой. Теннис настольный и шахматы – это сила. Не в этом ли секрет китайцев? Известно ведь, что в пинг-понг их обыграть еще труднее, чем в шахматы. Если постараться точно описать принцип работы Бориса Анатольевича Злотника на кафедре шахмат двумя словами, то их нетрудно найти. Фундаментальный подход. Ко всему. К учебе, к изучению шахмат, к преподаванию. При нем аспиранты и слушатели ВШТ (Высшей школы Тренеров) ГЦОЛИФКа стали защищать кандидатские диссертации и получать ученые степени. Был проведен творческий семинар в виде игры, темой которого были « Пути развития кафедры шахмат». В нем приняли участие все без исключения студенты и преподаватели. Каждый мог высказать свои мысли и пожелания –чего он ждет от кафедры, от преподавателей и от учебного процесса. Предложить свои идеи. Этот семинар уникален. Насколько мне известно, нигде – ни в нашем институте, ни в других вузах, ничего похожего не происходило. Не позволял заведующий относиться к учебе, шахматам вообще, равнодушно. И помогал по мере возможности. Вот пример. На ПО (подготовительное отделение) меня приняли, но спальных мест в общаге не хватало, пришлось идти за советом к завкафедрой. Он выслушал внимательно и задумался. Казалось бы – что ему мои проблемы? Но… « парень знал Пушкина». Борис Анатольевич, используя свои вневузовские связи, направил будущего студента в домовой клуб при ЖЭКе в Первомайском районе – с целью постараться там закрепиться, войти в контакт с руководством, пригодиться, помочь, поработать и, при случае – переночевать разик – два – три — пять – десять. Его идея воплотилась в самом лучшем варианте. Удалось проработать там до 1991 года, заниматься с детьми шахматами, а клуб стал приютом и убежищем для моего тренера, друзей, коллег, и даже для перепивших на свадьбе друзей приезжих шахматистов. Ребята из общаги приходили поиграть в футбол, настольный теннис, блиц, и даже боролись на матах — на втором этаже у самбистов был замечательный зал. Потом клуб этот «отжали» грубым образом криминальные структуры, промышлявшие под вывеской благотворительного фонда. В разборках однажды поучаствовали вдвоем с Игорем Лемпертом, который оказался в клубе случайно. И, естественно, пришлось посидеть нам в камере местного отделения милиции. Недолго – часик. Я сначала злился, а потом понял, что часик в камере лучше, чем годик в больнице. Борис Анатольевич Злотник контактировал со студентами плотно. С одной стороны, он строго спрашивал. С другой — к нему можно было обратиться с проблемой. Помнится, он даже финансово поучаствовал прилично, приняв близко к сердцу положение учащихся. Потерял крупную сумму. Это не осталось незамеченным. Среди студентов его называли Папой. Пару раз Папа спасал и меня от сурового наказания. Дело было так. Сдавали как-то экзамен по предмету, которого в природе не существует. Педагогика. Наука виртуальная. Излишне строг был к моей группе молодой преподаватель, выпускник нашей же кафедры. Что было особенно неприятно. Никто не мог получить зачет. Все отправлялись «на пересдачу». Тут пришла в голову и была претворена в жизнь идея авантюрная, но не бесплодная. Я вошел к экзаменатору, закрыл дверь на ключ изнутри и положил ключ в карман штанов, пообещав вернуть его на место сразу после того, как в ведомости и зачетке напротив моей фамилии появится «четверка». Учитывая сложность психологической составляющей эпизода, на «пятерке» не настаивал. Борьба шла за стипендию. Преподаватель, естественно, опешил, но думал недолго. Домой-то ему добираться дальше, чем мне. И предложил написать расписку, что я, такой-то, принудил преподавателя поставить оценку в ведомость и зачетку. Что и получил. Вернее, оба получили. Я – оценку, он — расписку. Мне подумалось, что ни один нормальный мужик это никому никогда не покажет. Или… Да. Получилось как раз — или. Наутро меня вызывают в кабинет заведующего кафедрой. Там сидят Борис Анатольевич Злотник и Сергей Леонидович Кишнев, мой куратор. Они в курсе всего, Злотник только что вернулся из деканата. Оба сделали серьезный вид, и завкафедрой предложил мне высказаться. Начинаю объяснять суть, они смеются так, что чуть со стульев не падают. Особенно удивлены тем, что ОН понес мою расписку в деканат.
Потом Злотник берет меня буквально за руку и ведет к декану Петрову, которого я однажды чуть не выгнал из манежа, но то другая история. И говорит Папа Петрову, что, мол, все прояснилось, студент осознал, раскаялся и т.д. И в конце: — Так ведь, Володя? «-Ну, да!» — поставил я жирную точку. Меня даже стипендии не лишили. Во второй раз пришлось нам отбиваться в деканате год спустя. Итак. Первой парой стояла у нас легкая атлетика, потом гимнастика. Третьим шло плавание. Студенты, конечно, все молодые и здоровые. Но промежутки между занятиями были мизерными, и перекусить не успевалось. И на третью пару – плавание — явились все уставшие изрядно. И голодные. И злые. После разминки заставили нас плыть 1000метров. Это – 20 бассейнов в сильно хлорированной воде, если кто не в курсе. Где-то на середине дистанции шевелиться охота исчезла, и многие студенты перешли на пляжный вариант – еле – еле, лишь бы не ко дну. Строгая молодая преподавательница стала нас подгонять довольно назойливо. И через пару бассейнов такого прессинга из глубины меня вырвалась фраза – «Ща тебя опустим – сюда, в воду, и покажешь, как надо!» Что тут началось. Срочно было составлено донесение в штаб – рапорт в деканат. Время тогда было ДРУГОЕ, и отвечать приходилось за все. Это вам не людей на остановках давить – тут преступление века! Завкафедрой снова вызвали в деканат, а перед этим меня — на разбор полетов — в кабинет заведующего. Спрашивал Папа очень строго, но его глаза смеялись и говорили: «Знай наших!» Слава Богу, обошлось и на этот раз. Надо заметить, что монополией на серьезные проделки безраздельно владели ребята старшего курса, и Злотнику приходилось вмешиваться в более сложные разбирательства, на грани криминала. А перед первым курсом, в колхозе, у нас случилась драка с борцами, и Борису Анатольевичу пришлось изучать, так сказать, материалы дела. То есть, буквально поработать следователем. Как видите, ценителю фундаментальной науки, тренеру, автору многих книг и кандидату наук на посту заведующего кафедрой шахмат ГЦОЛИФК скучать не приходилось.
… «Тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой.» Эти слова из популярной песни Павла Арманда (ее Марк Бернес исполнял) довольно точно характеризуют атмосферу в стране в начале 90х. Подул какой-то непонятный ветер. Началась стремительная криминализация общества. В общежитии родном молодые ребята, совсем несмышленые, стали «играть в бандитов». Борцы, штангисты, боксеры — крепкие и тренированные — ходили собирать дань с коммерческих ларьков. И все – с шутками, прибаутками. Помню – зашел к соседям – тяжелоатлетам (мы были со многими в хороших отношениях). Спортсмены завтракают. Налили чаю мне. Тогда только появились тостеры, они были в диковинку. Поджарили хлеб, разложили по тарелкам. Один говорит – слабоватый перекус. Второй отвечает: « — А чё? – нормальный бандитский завтрак!» И хором засмеялись… Многие не дожили до наших дней. По разным причинам. Саня – штангист умер от передозировки. В офисе каком – то застрелен из пистолета талантливый боксер по прозвищу «Шаман», он часто любил бить в бубен. Погиб в драке наш однокурсник, могучий борец – вольник Овечкин, старший брат прославленного хоккеиста. Безопасность стала главной темой в жизни каждого человека. Многие покинули страну. Уезжали в основном «в штаты», в Израиль, в Канаду. Подальше отсюда.
Борис Анатольевич Злотник вынужден был уехать вместе с семьей. Обосновался в Испании. Продолжил свою деятельность там. В Испании уже и внуки родились. Но он не сбежал внезапно. Четко спланировал отступление и нашел человека, в чьи руки можно было передать судьбу кафедры. Евгений Павлович Линовицкий продолжил все лучшие начинания Бориса Злотника. На «чужом берегу» Борис Анатольевич адаптировался быстро – сказались жизненный опыт и способность к языкам. Читателям, вероятно, будет интересно узнать о подробностях испанской жизни Бориса Злотника. Надеюсь, он сам когда-нибудь об этом расскажет в деталях. В октябре этого года Борис Анатольевич Злотник отметил 70-летний юбилей, который мы все вместе чуть не прозевали. Хочется пожелать ему доброго здоровья и творческого долголетия!
В 2015 году при участии Б. Злотника, С.Грабузова и Е. Линовицкого была издана брошюра « История Кафедры шахмат». Стараюсь избегать сухого, канцелярского языка, но иногда язык цифр и фактов может сказать больше, чем художественное слово. Вот отрывок из книжки:
За 50 лет своего существования кафедра теории и методики шахмат РГУФКСМиТ подготовила и выпустила не только для России и государств бывшего СССР, но и многих стран дальнего зарубежья свыше 600 тренеров и шахматистов — профессионалов. Более 80 из них стали международными гроссмейстерами, более 150 -национальными и международными мастерами, мастерами ФИДЕ. Их имена известны всему миру. Это — Юрий Балашов, Александр Морозевич, Александра Костенюк, Александр Грищук, Евгений Бареев, Валерий Чехов, Виорел Бологан, Людмила Зайцева, Анна Ахшарумова, Михаил Кобалия, Саня Вуксанович, Татьяна Лемачко, Сергей Кишнев, Татьяна Грабузова, Евгений Наер, Владимир Маланюк, Мирон Шер, Григорий Богданович, Татьяна Рощина, Алексей Хрущев, Владимир Поткин, Сергей Григорьянц, Артур Габриэлян, Борис Савченко, Марина Гусева, Ирина Закурдяева и др.
Чемпионами мира, Европы, Всемирных шахматных Олимпиад в разные годы в составе сборных СССР и России становились: Юрий Балашов, Евгений Бареев, Александра Костенюк, Валерий Чехов, Тыну Ыйм, Михаил Уманский, Александр Морозевич, Александр Грищук, Анна Дорофеева, Эльдар Мухаметов, Владимир Поткин, Евгений Наер, Иван Попов.
Добавлю еще, что было привлечено большое количество гроссмейстеров и мастеров, известных специалистов, к учебному процессу. Юрий Разуваев, Марк Дворецкий, Михаил Кислов, Зигурдс Ланка, Михаил Воловик, Никита Алексеев, Сергей Кишнев, Светлана Кузьмина, Евгений Свешников, Сергей Грабузов, Виктор Малкин поучаствовали в воспитании молодых тренеров. Надо отдать должное настоящим профессионалам, многие проводили занятия бесплатно, из любви к шахматам и из-за добрых отношений с заведующим кафедрой.
Что еще сказать? Ах – да! Кафедру посетил Решевский! В 1989 году. Тот самый. Легендарный. Маленький старичок в голубой кепочке. Он, кажется, в турнире играл, в Измайлово. Пришел, рассказал о жизни, дал сеанс досках примерно на 12. И очень вежливо попрощался.
« Был ли в самом начале у мира исток?» У истоков кафедры шахмат наряду с Григорием Гольдбергом и Яковом Эстриным стоял Борис Анатольевич Злотник. Международный мастер, автор множества книг, Кандидат педагогических наук. Папа.