Мама доченьке куклу купила и в день рожденья её подарила.
Подарок завёрнут в красивый платочек, море на нём, горы, лес и цветочки.
Дочка неописуемо рада. Праздник такой – и такая награда.
Стала расти дочь, годы итожа, — мамина радость и папина тоже.
И удалялась с годами от мамы. Мыла сама и руки и рамы.
На куклу не обращала вниманья – подарок пылился под старою ванной.
Вдруг люди плохие дочь увлекли и за собою уволокли.
Она всем кричала – смогу всё сама – папа и мама сходили с ума.
Дочка сходила с ума понемногу и уходила своею дорогой.
Подарок пылился, платочек ветшал. Папа уже ничего не решал.
Выросла дочка страшной и хмурой, неблагодарной паскудой и дурой.
Стала грубить и папе и маме. Что получилось – додумайтесь сами.
Мама с папой куклу отняли, детям послушным её передали.
С нею отдали платок, на котором занято место синеющим морем.
Там ведь и горы, и лес, в общем — рай – послушный ребёнок, бери и играй.
Страшно крича – аж намокла рубаха, обделалась дочка от гнева и страха.
Осталась одна, судьбою побита, как та старуха из сказки с корытом.
Люди, очнитесь, не будьте упрямы. И берегите подарки от мамы.
2017 год
31 января.
Эй, вы – вам копать – от забора – и до …обеда,
А вы-бегом осмотрите дыру в заборе
И доложите, с какой она стороны – с той или этой!
Из армейских анекдотов.
Лето в Закарпатье жаркое, влажность высокая, солнце какое-то особенное, часто бывало, что по два урожая клубники за лето успевали собрать местные жители…
Развод в войсковой части 13297 Железнодорожных войск подходил к концу. Командир части ставил задачи подразделениям. Задачи, конечно, трудовые. Боевых там не бывало. Дошла очередь до взвода охраны, в котором мне довелось «тащить службу», так в Советской Армии иногда говорили. Майор подошел к нашему взводу, потом повертел головой, ища фронт работ. Взгляд его уперся в небольшой пенек прямо у караульного городка. Вероятно, можно было бы присочинить и написать, что от комбата несло перегаром, он был несвежим и небритым, но зачем врать? Майор Микулич был достойным офицером и никогда не был замечен в каких-то нарушениях или злодеяниях. Это – один из парадоксов Советской Армии. В самой беспросветной части, в войсках, где о дисциплине говорили примерно так же, как о Всаднике без головы или Человеке – амфибии, было довольно много достойных офицеров, порядочных людей. Караульный городок – нечто в виде территории тренажеров для отработки навыков караульной службы, мы строили его сами и скоро должны были закончить. А тут вот этот пень. Понятно, что его нужно срочно убрать – скоро грядет проверка из бригады. Задачу нам поставили, развод закончился. Наш героический взводный, о нем речь еще впереди, сказал следующее: «-Литус и … Халилов, вы оба здоровые, сильные, берите лопаты, ломы, убирайте пень и идите готовиться к наряду!»
После обеда все наше отделение должно было заступать на сутки в караул, и нам давалось по уставу минимум два часа для подготовки, в том числе и для послеобеденного сна. Хотя в Советской Армии, это знаю не понаслышке, по уставу производился только подъем в 6 утра, все же командир нашего взвода старался давать нам возможность подготовиться к наряду – постираться, помыться, подшить подворотнички, поспать. И мы бы пошли сразу готовиться, если бы не пень. Принесли из дальней каптерки инструмент и мы с узбеком Халиловым приступили к выполнению трудовой задачи (в отсутствие боевой). Сначала откопали корни. Оказалось это сделать не так-то просто, корней было много и крепкие какие-то, толстенные, каменные. В бою погиб «боец» — одна штыковая лопата свернулась в трубочку… Отряд не заметил потери бойца – и «Яблочко» — песню допел до конца! Тут подоспели топоры и мы стали рубить ими корни. Доводилось ли вам когда-либо кусать зубами гранитный постамент? Попытка перерубить топорами корни пня привела к тому, что топоры сломались-у одного отлетело топорище, в другом раскрошилось лезвие. Мы разозлились по- спортивному, и стали яростно долбить ломами корешки пенька. Узбек Халилов приговаривал матерно на узбекском. Солнце жгло нестерпимо, пот катил с нас градом, борьба развернулась нешуточная – победой и не пахло. Странно, что пень – это ведь мертвое бывшее дерево, а вел себя как живое существо, защищался от набросившихся на него людей всеми силами. Я начал его уважать, мне он стал казаться то могучей головой из кинофильма «Руслан и Людмила», то царем подводного царства – осьминогом, с раскинутыми вокруг щупальцами. Он яростно сопротивлялся, как настоящий, живой воин! Когда два часа беспрерывных усилий ни к чему не привели, подошел взводный и распорядился «позвать гагауза». Гагауз – это национальность такая, их много живет на территории Молдовы и Приднестровья. В Советской Армии принято было называть людей по национальности — хохол, узбек, гагауз, на это никто не обижался. Этот гагауз был водителем трактора-тягача и служил в автомобильной роте.
Наш взводный умел договориться с любым военнослужащим на территории части и «позвать гагауза» означало то, что сейчас приедет тягач и конец всем нашим мучениям. Нам в наряд надо готовиться, шутки — в сторону. Приехал гагауз на «Кировце» — могучем четырехколесном монстре, только что отремонтированном и готовым к работам по прокладке железных дорог и строительству мостов. На пенек, как на узника, накинули пару стальных тросов, которые крепились к трактору. Пень был приговорен. Мне стало его жаль. Мы ушли готовиться в наряд…Через два часа заступили в караул – караульное помещение находилось рядом, и вся борьба с сопротивленцем была видна, как на ладони. Пень еще был жив, он не сдавался, вокруг него была изрыта земля от того, что «Кировец» прыгал, как сумасшедший, пытаясь вывести наглеца на чистую воду. Говорят, что человек отличается от животного по двум основным параметрам – у него, в отличие от зверя, есть воля и чувства юмора. Волю люди проявили незаурядную, непреклонную, настоящую бойцовскую волю – пню оставалось жить недолго. Но вот чувство юмора. Его у пня оказалось больше. Он откровенно издевался над людьми и не хотел уступать. Примерно через час «пытки трактором» порвался стальной трос, стали искать второй. Когда уже я отвел смену и наблюдал из караульного помещения за экзекуцией, у трактора от мощной вибрации вылетели стекла. Стало не совсем понятно – кто кого казнит? Еще через какое-то время вышел из строя сам Кировский богатырь, у него «полетела» коробка передач и кое-как, на задней передаче, его отвели обратно – на склад, в реанимацию. Командир батальона вечером уехал на трассу (там располагались основные силы батальона, где прокладывали железную дорогу), пень был все там же, только потрепанный и с перебитыми корнями, вытащить и удалить его не смогли. Наутро взводный приказал отпилить пень как можно ниже, а остальное – засыпать землей, непослушного солдата понизили в звании и посадили в карцер. Победить стойкого воина не удалось.
12 апреля 2013 года
В пионерлагерь «Солнечный» в Алтагире я, будучи школьником, ездил каждый год. Шикарное место для детского отдыха. Хвойный лес, неглубокий залив, да и ребята попадались
разные. Из Московской области, из Тореза целая делегация. С некоторыми и теперь дружим.
В этот раз приехал сразу на две смены, родители путевку достали. Был у меня кореш из Мелитополя. Димкой звали. И, честно говоря, мы не сразу стали друзьями. Его внимание надо
было заслужить. С ним хотели дружить все. Он был лучшим. В спорте. Тогда каждую смену у нас проводилась «Малая лагерная Олимпиада». И, конечно, все дома готовились, тренировались, чтоб не выглядеть глупо. Настольный теннис, бадминтон, бег, подтягивание, перетягивание каната, футбол. Димка Хассай был классным спортсменом. Он перезанимался всем – борьбой, боксом, футболом, хоккеем. Гимнастикой. Даже диск метал. Штанга для него была таким же родным предметом, как для нас ложка. И
когда 14летний Димон играл в футбол за сборную лагеря, я только головой вертел. Обводил всех по многу раз. Дриблинг у него был свой, хассайский, без единого финта, все – только корпусом. Он был старше всего на год, но казался недостижимым в плане физической подготовки. В первый же вечер, на дискотеке, которая почему-то у нас тогда называлась массовкой, Дима заприметил девочку, которая ему понравилась. Она – из 9-го отряда, состоявшего сплошь из девчонок. Мы с Димоном были в третьем. Леночка была коренастой, с хорошей, не по годам развитой, фигурой. Мой друг пригласил ее на медленный танец, но получил отказ. И решил тогда покорить девичье сердце во что бы то ни стало. Дни шли за днями, а отношения не складывались. Не нравился он пионерке. Тут подоспела Олимпиада и все мы окунулись в атмосферу спорта. Надо ли повторять, что Дмитрий был лучшим
спортсменом в лагере? Единственной дисциплиной, в которой он не побеждал, был бег на 60 метров. Мой друг слишком долго разгонялся. Зато на перекладине мог подтянуться – устанешь считать. А мячи теннисные бросали – кто дальше, так тот, который кореш мой швырнул, до сих пор найти не могут. И вот в программе дня соревнований – подтягивание на перекладине. Вокруг турника собралось много народу, участники, зрители, судьи, были и все девчонки из загадочного 9-го отряда. Тут Леночка, наконец, увидит Димку во всей красе и ей ничего не останется, как ответить взаимностью. Подошла моя очередь. Видя, что на меня смотрит весь девичий «батальон», я выжал из себя максимум возможного.12 раз! Это личный рекорд. Мне и теперь за него не стыдно. Разные случались результаты. Мало, кто дотягивал до 15. И тут вышел Дмитрий. Он сделал пару глубоких вздохов, взлетел, как птица, на турник и начал планомерно подтягиваться. Зрители считали хором. 33!!! Такого я не видел. Кто бы мог подумать, что простой человек сможет столько раз подтянуться? Я слышал про 20 раз, это было моей мечтой. Но – 33!? Закончили подтягиваться мальчики, и подошла очередь слабого пола. Надо сказать, что девочкам мужское упражнение дается намного сложнее, и им было разрешено на выбор – подтянуться или отжаться в упоре лежа от земли или скамейки. Но Леночка уверенно пошла к турнику. Получилось так, что сразу за Димкой. Мы затаили дыхание. Ей судьи помогли повиснуть, и началось…10 раз, 20,30. На Димке не было лица. Уже цифра перевалила за сорок, а судьи все считали. Наконец, где – то в районе семидесяти, Лена устала и спрыгнула на землю. Тут же ее место заняла подруга и все повторилось. Результат был примерно такой же! Одна за другой, девчонки из 9-го отряда, повторяли подвиг Леночки. Оказалось, это из спортивной школы отправился отдыхать весь гимнастический коллектив. Спортивная гимнастика! Сила! В тот же вечер Димон подрался. С каким-то Капинусом. Тот старше был года на два. Димка не проиграл бой, но и не победил. Подрался из-за Лены. Потом они сошлись с девушкой и дружили до самого конца смены. На следующее лето Димон опять приехал в Алтагир, хотя у него была путевка в Крымский дом отдыха. Но тут- дела, так он объяснил, и, раздавшийся сильно в плечах, в первый же день отдубасил Капинуса. То был последний сезон в лагере и Димка феерил. Он опять в одиночку обыграл соседний лагерь в футбол, на Олимпиаде 200раз набил мячик головой, раздул, как надувной шарик, камеру от футбольного мяча, и физрук с плавруком, пытаясь это повторить, надорвали себе животы. А в палате, во время тихого часа, взял у Сашки Костырко маленький чемодан и повесил себе на член. В теннис выступил здорово, занял второе место в лагере, сразу после меня. Вот только Лены в тот год не было. Пионерская любовь прошла.
22 февраля 2012 года.
Многим людям посвящается.
В школе нас учили – нужно поставить перед собой цель и идти к ней твердо, не сворачивая. И в жизни часто бывает – поставил молодой, полный жизненной силы человек, цель перед собой. И – вперед, в путь!
Первые шаги даются с трудом, набиваются шишки, натираются мозоли, происходит знакомство с граблями. Но это не пугает, а лишь подстегивает. Наступает новая фаза – человек становится жестче – не обращает внимания на беды друзей и болезни родственников, не уделяет им достаточно времени, ведь оно нужно для того, чтобы проанализировать ошибки и рассчитать по шагам и минутам оставшийся до главной цели путь. И вот уже не очень молодой, но все еще энергичный, он продолжает свой нелегкий путь. Советчики, злопыхатели, друзья в недоумении – «Погоди!» – говорят, – «Ты куда? Зачем же так?» А он не слушает никого и ничего не видит, потому что смотрит строго вперед, а прямо по курсу – его главная, единственная цель! Он не очень следит за собой – ест, что попало, живет, с кем придется, подрабатывает чем удастся. Болезни стали наступать. Появились залысины и животик. Но это – мизерная жертва по сравнению с тем, что – главная дорога стала еще короче, а желанная цель – еще ближе. Но жизнь берет свое – вот уж разорились и уехали бедовавшие друзья, умерли болевшие родственники, злопыхатели и советчики устроились здорово. Стали пошаливать нервы, побаливать сердце, залысинки превратились в лысину, маленький животик – в толстый, жирный пояс вокруг талии. Начали барахлить почки. Справа и слева, сверху и снизу доносятся крики: «Куда? Остановись! Тебе – в другую сторону!» Но крики эти лишь подстегивали настойчивого путника и он упрямо не менял курса. И цель уже почти близко. Но гораздо ближе – и уже видится невооруженным глазом – немощная старость, хронические болячки, одиночество. Это – мелочи, думает человек, ведь до цели – совсем чуть – чуть. Она буквально за следующим поворотом. Пусть он очень крут, пусть отнимет последние силы, поддаст в пах невидимым копытом. И путник напрягается – собирает остатки сил и осколки здоровья. Друзья оставили его, родных уж нет, злопыхатели и советчики шепчутся между собой:–«Смотри, идет, не падает!» – и открыто завидуют ему. А он все движется. Уж жизнь за плечами. Оставшиеся рядом с лысиной волосики поседели, тело превратилось в бесформенную массу, одна нога волочится, не желает шагать. Левый глаз видит плохо, правый – совсем никак. Жилье старенькое, убогое, одежда поношенная и давно не стиранная, руки слабые, худые. Но – блеск в полуслепых очах. До цели – рукой подать. И вот – последний рывок. Ноги не держат, ползком, ползком, лишь бы добраться, лишь бы успеть.
И обессиленный, раздавленный жизнью человек на дрожащих ногах подходит вплотную (а уже не верилось, что дойдет). Дотрагивается до желанной, смотрит в упор слезящимися глазами, улыбается беззубым ртом, усмехается безумной улыбкой, быстро вспоминает пролетевшую жизнь, оценивая тяжесть утраченного. И с ужасом осознает – не то!
1998 год. Москва