Кто расщепляет мирный атом,
А кто – патологоанатом.
(из к-ф «Я знаю твои секреты»)
Безжалостно крутится чертово колесо времени. И вот очередной високосный год готовится сойти на обочину Истории. Наступила промозглая осень – неизменная предвестница этого события. Ее непонятно за что любил Пушкин. Отдохнувшие и посвежевшие после посильной работы на дачах пенсионеры возвращаются в свои поликлиники — молодым врачам надо на ком-то тренироваться. Много лет назад, в далеком 1987 году, в первой половине такого же холодного ноября, я приехал поступать в Московский институт физкультуры. Тоже отдохнувшим и окрепшим после посильной работы – службы в Железнодорожных войсках СССР. Это была третья попытка стать профессиональным тренером. Первые две провалились, как старый трактор под ноябрьский лед. В 1984 году, сразу после школы, мне посчастливилось сдать несколько вступительных экзаменов и даже получить хорошие отметки – по специализации и физподготовке. Но на биологии неподъемной оказалась тема кольчатых червей. Я, конечно, школьный курс знал на четверочку, но Главный арбитр свистел откровенно не в мою сторону. В следующем, 1985 году, у меня даже документы не приняли, и стало понятно – с парадного входа в институт будущего специалиста не ждут. Оставалось войти с черного. Через подготовительное отделение. Что возможно только после армии. Шахматистов было двое – я и еще парнишка, кандидат в мастера. Фамилия татарская. Кажется, Фахретдинов. Помню – играл очень сильно, все время меня обыгрывал. Для нас не хватало мест в общежитии, и, переночевав пару раз вместе на Казанском (почему-то) вокзале, каждый решил по-своему. Товарищ мой отбыл домой, а мне удалось уговорить армейского сослуживца пустить меня на пару недель к себе, пока вопрос с жильем не уладится. Так я оказался на Кафедре шахмат. Стать полноценным студентом мог только через год, но препятствий к этому не было никаких. Начал потихоньку вливаться в коллектив. Постепенно знакомился с педагогами кафедры – какие люди были! Каждый заслуживает того, чтоб о нем рассказать. Сегодня – очередь Сергея Леонидовича Кишнева. И повод есть. В ноябре он отмечает 60-летний юбилей!
Так получилось, что Сергей Леонидович стал куратором моего курса. Если к другим преподавателям кафедры у ребят было разное отношение, то с Кишневым была ясность полная. Его любили и уважали все студенты без исключения. За простоту в общении, доступность, за его человеческое отношение к учащимся. За живую речь и интереснейшие лекции. За юмор и ироничную манеру изложения сути происходящего. Да и шахматист он грамотный, со школой, настоящий советский мастер. Умел вовлечь в дискуссию самых стеснительных и скромных. Время на его уроках летело стремительно. На втором курсе команда ГЦОЛИФКа ( так в то время называлась наша альма-матер) должна была принять участие в Первенстве страны среди вузов, имеющих у себя шахматные кафедры. Престиж у соревнования – почти никакой, но ехать-то надо. Да и турниров в то время не было вообще. А тут – студентам практика какая-то. Команда собралась – хоть куда. Судите сами: мастер Александр Калинин, кандидат в мастера Виорел Бологан, кандидат в мастера Алексей Федоров, мастер Женя Малютин, кандидат в мастера Андрей Чередниченко и автор этих строк. Были две женские доски. На них мы выставили Полину Зильберман и Асю Сон. Тем, кто не представляет силу игры Аси Сон, расскажу. На одном из турниров «Аэрофлот –опен», уже в наши дни, она не проиграла ни одной партии. А Бологан – вообще «Дортмунд» выигрывал. Чуть позже. Леша Федоров за сборную Белоруссии играл потом. В общем, сам черт нам был не брат. Возглавил команду Сергей Кишнев. Он и сплотил ребят в столь скоротечной поездке. Помню, в одном купе собрались все – по пути туда. Чаю попить, пообщаться. Разговорились. О жизни, спорте, шахматах, увлечениях. О противостоянии Каспарова с Карповым. Знали, что Карпов – заядлый филателист. Полина задала вопрос: — Сергей Леонидович, а Вы собираете какие-нибудь марки? – Западногерманские! – последовал ответ. Мы прибывали во Львов в чудесном настроении. На жеребьевке оказалось, что команд, участвующих в соревновании, всего четыре! Поселились в каком-то скромненьком притончике. Но там было чисто и, главное, безопасно. Сходили на разведку – разузнали, где можно подкрепиться. Это для командных состязаний главное. Вечером, в первом туре, порвали в клочья каких-то студентов. Потом сели отметить малую победу за командным ужином. Выкладывали на стол всё, кто чем был богат. Но у студентов – какие богатства? Колбаса, да и та в поезде кончилась. Сергей Леонидович выложил на общий стол яства невиданные. То есть, нами ранее не виданные. Какие-то заграничные компоты, консервы с красивыми крышечками, иностранные сыры в цветных обертках. Делил с нами свой провиант. Это, вроде бы, мелочи. Но помните, что сказал бывший рядовой Левченко, когда встретил своего армейского командира, сотрудника уголовного розыска Шарапова в банде Горбатого в киноклассике «Место встречи изменить нельзя…», когда оказались они по разные стороны добра и зла? « — А я тебя, ротный, не сдам (бандитам) потому, что ты свой офицерский доппаёк под нарами втихаря не жрал и за нашими спинами не прятался. И нам с тобой под одной шинелькой спать доводилось». Все это можно было сказать и о нашем капитане.
На второй день решено было сыграть два тура, чтоб канитель не разводить и иметь лишний день на знакомство с городом. Я был запасным, и в третьем туре выступил вместо Андрея Чередниченко. Разыграл черными систему Рубинштейна во Французской защите, оборонялся упорно, но сделать даже ничью не удалось. Команда выигрывала с большим запасом и локальная неудача ничего не испортила. А капитан подошел, чтоб поддержать: — Ну, что, Володя, внес свой вклад в командную победу?
Сергей Леонидович Кишнев стал преподавателем института в молодом возрасте, еще 30-ти не было. Сам нашу кафедру окончил студентом. Он прошел путь от Ученика до Учителя быстро, как мало кому удается. Многие люди всю жизнь остаются безнадежными учениками. Скажу больше – двоечниками. Сергей Леонидович хорошо чувствовал настроение, способности и возможности студента потому, наверное, что сам им был совсем недавно. И педагог он, конечно, не ровня нынешним молодым.
Как-то пришли сдавать зачет по специализации. Шахматы, любимый предмет. Группа большая. Человек двадцать пять. Все готовились, чтоб преподавателя не ставить в неловкое положение. Девушки у нас в группе ответственные очень. Кишнев задержался минут на семь. Осторожно вошел в аудиторию. Пакет какой-то при нем. Сел. И произносит строго так: — «-Итак, сегодня у нас важный день(сам разворачивает пакетик), зачет. Его мы будем сдавать, будем мы его сдавать (пакет все никак не показывал своего содержимого), -будем мы его сдавать… автоматом!» На столе появился торт и одноразовые вилки. Очень жаль, что все остальные экзамены в жизни не такие легкие и приятные, каким был тот. Вскоре наш дружный курс закончил свой учебный путь. Расставаться с кафедрой и преподавателями не хотелось. Но это было еще не все. Все только начиналось…
Грянул гром 1991-го года. Распался огромный Союз. Возникли новые правила игры. Главными стали два: 1. Каждый — сам за себя, и 2. Спасайся, кто может! Все старые проверенные системы и механизмы в государстве были враз уничтожены. Новая, сугубо рыночная реальность заставила людей принимать трудные решения. Сергей Леонидович ушел с кафедры, уехал из страны вместе с семьей заведующий Борис Анатольевич Злотник. Но прежде, чем уйти, они нашли человека, который смог удержать кафедру от развала. И долгих 26 лет(!) Евгений Павлович Линовицкий демонстрировал свое умение защищать трудную позицию. И у студентов не было ощущения, что их бросили. Новый завкафедрой стал для нас родным человеком. Сергей Кишнев ушел заниматься недвижимостью в небольшом, но солидном агентстве, которое имело лицензию №1, как партбилет у Ленина. Ему нужен был надежный помощник. И он взял меня. Помог с жильем – я тогда уже окончил все мыслимые курсы в институте и оставаться в общежитии более не мог.
Мне посчастливилось прожить почти 5 лет в коммуналке с уникальной бабулькой, 90-летним неугомонным бойцом, о которой можно рассказать отдельную историю. Она была настоящим кладезем народной мудрости и обогатила серьезно мой русский язык. На котенка моего говорила:— У!! Хитрован ЗвЯриный! Зверь лЯсной! Сатана с хвостом! Как лЯтаеть, как лЯтаеть – и сюды, и туды, и в гавняные пруды! Беспорядок в комнате жуткий, она комментирует:—Как Хранцуз воевал! Футбол и футболистов наших охарактеризовала ярко: — Дураки беспортошные! Но спорт любила. Прямо души не чаяла в «Боях без правил», которые тогда только входили в моду. Был у нее свой-любимый боец – американец Кен Шемрок.
Время наступило тревожное, и у многих сокурсников моих и друзей периодически не было жилья — документов — работы — денег. И они частенько зависали у меня. Однажды двое ребят из общаги прибежали — их местные бандиты институтские заперли в комнате и требовали денег – миллион. Выводили под конвоем звонить. Держали там неделю. Потом друзья додумались и записку написали, в бутылку запихнули и выбросили из окна. А чтоб ее наверняка нашли, в горлышко засунули 100рублевую купюру. Их освободила милиция. Они у меня прятались недельку-другую. Сергей Кишнев зашел как-то, я объяснил все – так и так, он говорит – нормально все, лишь бы бабушка была не против. Как против? Она с нами за столом сидела всегда. Выглядела бессмертным кремнем. У меня не было прописки и Сергей Леонидович как-то в шутку сказал: — Женись, Вова, на бабе Кате!.. А через секунду: — А когда умрешь, ей достанется все твое состояние!! Такое общение скрашивало невзгоды трудных 90-х.
Как-то зашел Сергей Леонидович – о делах поговорить, в шахматы сыграть. По телевизору все время пытались нам внушить, что всё, теперь мы – свободные люди. И что кончилось время «ненавистных коммунистов». Попили чаю, уходим вместе, зашли в лифт, а там…в общем, перепутал его кто-то с туалетом. Сергей Леонидович отреагировал быстро: — О! тут ребята отдохнули! Пойдем пешком!
Пешком, говорю, можно, но я утром выходил, там между третьим и четвертым этажом лежит куча…Сергей Леонидович прокомментировал:
-Видишь, Вова, у нас есть выбор – мы свободные люди! Очень четко охарактеризовал капитализм: Делай что хочешь – кино снимай, музыку пиши, стихи издавай, в экспедицию — пожалуйста, в университетах – учись, у лучших врачей лечись. Но за все ТЫ должен платить!
Голова у него светлая – всегда идеи какие-то возникали. Уважал очень книгу «12 стульев». Сравнивал современных жуликов с милым симпатягой Остапом Бендером и замечал, как далеко в своих фантазиях ушли вперед нынешние прохвосты. Много лет прошло, а тема актуальности не потеряла. Как-то стал начальником отдела. Говорит, мол, работа наша такая, от удачи многое зависит. Можно выйти на улицу, взять наугад какую-нибудь девчонку, она тебе клиента притащит. И тут же продемонстрировал это на практике. Познакомился на улице с какими-то студентками, привел, напоил чаем, объяснил, что от них требуется. Каждая из двух принесла агентству прибыль уже через пару недель. Работы невпроворот – и голова начальника была перегружена. Иногда спрашиваешь его о чем-то — сидит, молчит, только глаза по орбитам бегают. Чапай думает. К подчиненным всегда с большим уважением относился. И снисхождением. Если кто-то совершал ошибку по причине отсутствия мозгов, начальник никогда не делал выговор, не сердился, не кричал, просто повторял, что все люди в коллективе должны быть разные (см.эпиграф). Как-то в Германию уехал, а тут сделка серьезная намечалась, он наказал – не спешите, дождитесь меня, приеду -разберемся. Не послушали его ребята, поторопились, откровенно попали на деньги. Сергей Леонидович так прокомментировал: «- Говорил же – дождитесь вечера, но нет – с утра уже нашлось место подвигу!» Учил молодых и неопытных, как правильно вести переговоры. Нужно быть, говорил, предельно честным и никогда не предлагать другой стороне условия, на которые сам бы не согласился. Это была для меня новая школа. О шахматах он не забывал. Успел стать семикратным чемпионом Бельгии в клубном чемпионате. Активно участвовал в написании книги о матче Каспаров – Крамник, только в список авторов, похоже, не попал. С молодыми талантами общался охотно. Голова у него – компьютер. Как-то две тетки пришли к нам – помогите квартиру оценить. А тогда никаких информационных баз не было, сравнивать не с чем, мы выдвинулись с женщинами на осмотр «достопримечательности». Пришли, сели на подоконнике. Двушка на Карла Либкнехта, как сейчас помню. Через минуту начальник выдал свой вердикт: Пятьдесят монгольских баранов. Женщины хором: — Ну, мы бы хотели 52! — Это вряд ли! Они уперлись — 52 им давай! У нас было с десяток желающих приобрести апартаменты. Все, как сговорившись, предлагали 50! И ни копытцем больше! В другой раз пришли в квартиру, она как после татаро-монгольского нашествия, разгромлена вся. Начальник прокомментировал перспективы ремонта: — миллион вложишь, не заметишь! Сергей Кишнев всегда стремился зарабатывать, пример хороший подавал. Работа была – мама, не горюй! – столько нервов вымотают, у многих ведь это — дело принципа. Как-то спросил его – любит ли он эту работу? Леонидович честно ответил: — А чего ее любить? – это ж не жена. Работать надо. Вот и сейчас, пишу эти строки, он звонит – свистать всех наверх – седлать коней – срочная работа – завтра не успеем. Беспокойная душа. Всегда успевал с кем – то пообщаться, передать молодым шахматистам опыт. Он умеет объяснять простыми словами важные вещи. К каждому человеку подход может найти – взрослому и ребенку. В садике с детьми занимался, от малышей отбоя не было. Всегда очень активный, сколько его помню – постоянно зовет в футбол поиграть, борется на равных с молодыми даже сейчас. Как-то молодой гроссмейстер удивленно заметил – как, мол, Сергей Леонидович, играете в футбол здорово. А он в ответ – я ж молодой, мне еще и 60-ти нет. Теперь так уже не скажешь, и придется по-иному объяснять свою мощную технику во всемирно любимой игре. Хочется от себя и от имени всех студентов конца 80-х, с которыми вместе посещали уроки Сергея Кишнева, и у которого многому научились, поздравить его с юбилеем, пожелать крепкого здоровья, активности, хорошего жизненного тонуса. И высказать мысль, что все заработанное со временем тратится, а в памяти остаются интереснейшие лекции, замечательные шутки и благодатный духовный посыл, который заставляет работать и стремиться если не к новым высотам, то к чему-то реальному и ощутимому.
И… надо ж чем-то закончить. Давайте наугад откроем томик Хайяма:
Двести лет проживешь или тысячу лет
Все-равно попадешь муравьям на обед.
В шелк одет или рваные тряпки одет –
Падишах или пьяница – разницы нет!